Неточные совпадения
Скотинин. Эка притча! Я другому не помеха. Всякий женись на своей
невесте. Я чужу не трону, и
мою чужой не тронь же. (Софье.) Ты не бось, душенька. Тебя у меня никто не перебьет.
Софья. Сегодня, однако же, в первый раз здешняя хозяйка переменила со мною свой поступок. Услышав, что дядюшка
мой делает меня наследницею, вдруг из грубой и бранчивой сделалась ласковою до самой низкости, и я по всем ее обинякам вижу, что прочит меня в
невесты своему сыну.
Стародум. Оттого,
мой друг, что при нынешних супружествах редко с сердцем советуют. Дело в том, знатен ли, богат ли жених? Хороша ли, богата ли
невеста? О благонравии вопросу нет. Никому и в голову не входит, что в глазах мыслящих людей честный человек без большого чина — презнатная особа; что добродетель все заменяет, а добродетели ничто заменить не может. Признаюсь тебе, что сердце
мое тогда только будет спокойно, когда увижу тебя за мужем, достойным твоего сердца, когда взаимная любовь ваша…
Г-жа Простакова (бросаясь обнимать Софью). Поздравляю, Софьюшка! Поздравляю, душа
моя! Я вне себя от радости! Теперь тебе надобен жених. Я, я лучшей
невесты и Митрофанушке не желаю. То — то дядюшка! То-то отец родной! Я и сама все-таки думала, что Бог его хранит, что он еще здравствует.
Когда бы жизнь домашним кругом
Я ограничить захотел;
Когда б мне быть отцом, супругом
Приятный жребий повелел;
Когда б семейственной картиной
Пленился я хоть миг единой, —
То, верно б, кроме вас одной,
Невесты не искал иной.
Скажу без блесток мадригальных:
Нашед
мой прежний идеал,
Я, верно б, вас одну избрал
В подруги дней
моих печальных,
Всего прекрасного в залог,
И был бы счастлив… сколько мог!
Мой бедный Ленский! изнывая,
Не долго плакала она.
Увы!
невеста молодая
Своей печали неверна.
Другой увлек ее вниманье,
Другой успел ее страданье
Любовной лестью усыпить,
Улан умел ее пленить,
Улан любим ее душою…
И вот уж с ним пред алтарем
Она стыдливо под венцом
Стоит с поникшей головою,
С огнем в потупленных очах,
С улыбкой легкой на устах.
Но чай несут: девицы чинно
Едва за блюдечки взялись,
Вдруг из-за двери в зале длинной
Фагот и флейта раздались.
Обрадован музыки громом,
Оставя чашку чаю с ромом,
Парис окружных городков,
Подходит к Ольге Петушков,
К Татьяне Ленский; Харликову,
Невесту переспелых лет,
Берет тамбовский
мой поэт,
Умчал Буянов Пустякову,
И в залу высыпали все,
И бал блестит во всей красе.
«Не влюблена ль она?» — «В кого же?
Буянов сватался: отказ.
Ивану Петушкову — тоже.
Гусар Пыхтин гостил у нас;
Уж как он Танею прельщался,
Как мелким бесом рассыпался!
Я думала: пойдет авось;
Куда! и снова дело врозь». —
«Что ж, матушка? за чем же стало?
В Москву, на ярманку
невест!
Там, слышно, много праздных мест» —
«Ох,
мой отец! доходу мало». —
«Довольно для одной зимы,
Не то уж дам хоть я взаймы».
Теперь прошу особенного внимания: представьте себе, что если б ему удалось теперь доказать, что Софья Семеновна — воровка, то, во-первых, он доказал бы
моей сестре и матери, что был почти прав в своих подозрениях; что он справедливо рассердился за то, что я поставил на одну доску
мою сестру и Софью Семеновну, что, нападая на меня, он защищал, стало быть, и предохранял честь
моей сестры, а своей
невесты.
— Говорил? Забыл. Но тогда я не мог говорить утвердительно, потому даже
невесты еще не видал; я только намеревался. Ну, а теперь у меня уж есть
невеста, и дело сделано, и если бы только не дела, неотлагательные, то я бы непременно вас взял и сейчас к ним повез, — потому я вашего совета хочу спросить. Эх, черт! Всего десять минут остается. Видите, смотрите на часы; а впрочем, я вам расскажу, потому это интересная вещица,
моя женитьба-то, в своем то есть роде, — куда вы? Опять уходить?
Старик был тронут. «Ох, батюшка ты
мой Петр Андреич! — отвечал он. — Хоть раненько задумал ты жениться, да зато Марья Ивановна такая добрая барышня, что грех и пропустить оказию. Ин быть по-твоему! Провожу ее, ангела божия, и рабски буду доносить твоим родителям, что такой
невесте не надобно и приданого».
— Она
невеста моя, — отвечал я Пугачеву, видя благоприятную перемену погоды и не находя нужды скрывать истину.
— Там есть спорный участок, право Туробоева на владение коим оспаривается теткой
невесты моей Алины Марковны Телепневой, подруги дочери вашей…
Бальзаминова. Ты уж что-то много насказала! Я боюсь, понравится ли
мой Миша такой невесте-то.
Но зато занял триста рублей у меня, а я поставил эти деньги на твой счет, так как надежды отыграть их у
моей нареченной
невесты уже более нет.
— Вы хотите, чтоб я поступил, как послушный благонравный мальчик, то есть съездил бы к тебе, маменька, и спросил твоего благословения, потом обратился бы к вам, Татьяна Марковна, и просил бы быть истолковательницей
моих чувств, потом через вас получил бы да и при свидетелях выслушал бы признание
невесты, с глупой рожей поцеловал бы у ней руку, и оба, не смея взглянуть друг на друга, играли бы комедию, любя с позволения старших…
— И неужели же вы могли подумать, — гордо и заносчиво вскинул он вдруг на меня глаза, — что я, я способен ехать теперь, после такого сообщения, к князю Николаю Ивановичу и у него просить денег! У него, жениха той
невесты, которая мне только что отказала, — какое нищенство, какое лакейство! Нет, теперь все погибло, и если помощь этого старика была
моей последней надеждой, то пусть гибнет и эта надежда!
При Татьяне Павловне я вновь начал «Невесту-девушку» и кончил блистательно, даже Татьяна Павловна улыбнулась, а вы, Андрей Петрович, вы крикнули даже «браво!» и заметили с жаром, что прочти я «Стрекозу и Муравья», так еще неудивительно, что толковый мальчик, в
мои лета, прочтет толково, но что эту басню...
— Нет, Хиония Алексеевна, позвольте вам заметить, — возражала с достоинством Агриппина Филипьевна, — вы так говорите о
моей Алле, будто она какая-нибудь Христова
невеста.
— Конечно, только пока… — подтверждала Хиония Алексеевна. — Ведь не будет же в самом деле Привалов жить в
моей лачуге… Вы знаете, Марья Степановна, как я предана вам, и если хлопочу, то не для своей пользы, а для Nadine. Это такая девушка, такая… Вы не знаете ей цены, Марья Степановна! Да… Притом, знаете, за Приваловым все будут ухаживать, будут его ловить… Возьмите Зосю Ляховскую, Анну Павловну, Лизу Веревкину — ведь все
невесты!.. Конечно, всем им далеко до Nadine, но ведь чем враг не шутит.
Непременно прочти: предлагается в
невесты, сама себя предлагает, «люблю, дескать, безумно, пусть вы меня не любите — все равно, будьте только
моим мужем.
— Врешь! Не надо теперь спрашивать, ничего не надо! Я передумал. Это вчера глупость в башку мне сглупу влезла. Ничего не дам, ничегошеньки, мне денежки
мои нужны самому, — замахал рукою старик. — Я его и без того, как таракана, придавлю. Ничего не говори ему, а то еще будет надеяться. Да и тебе совсем нечего у меня делать, ступай-ка. Невеста-то эта, Катерина-то Ивановна, которую он так тщательно от меня все время прятал, за него идет али нет? Ты вчера ходил к ней, кажется?
— Господа, как жаль! Я хотел к ней на одно лишь мгновение… хотел возвестить ей, что смыта, исчезла эта кровь, которая всю ночь сосала мне сердце, и что я уже не убийца! Господа, ведь она
невеста моя! — восторженно и благоговейно проговорил он вдруг, обводя всех глазами. — О, благодарю вас, господа! О, как вы возродили, как вы воскресили меня в одно мгновение!.. Этот старик — ведь он носил меня на руках, господа,
мыл меня в корыте, когда меня трехлетнего ребенка все покинули, был отцом родным!..
— Веселимся, — продолжает сухенький старичок, — пьем вино новое, вино радости новой, великой; видишь, сколько гостей? Вот и жених и
невеста, вот и премудрый архитриклин, вино новое пробует. Чего дивишься на меня? Я луковку подал, вот и я здесь. И многие здесь только по луковке подали, по одной только маленькой луковке… Что наши дела? И ты, тихий, и ты, кроткий
мой мальчик, и ты сегодня луковку сумел подать алчущей. Начинай, милый, начинай, кроткий, дело свое!.. А видишь ли солнце наше, видишь ли ты его?
— Да, но не у отца, не у отца, не беспокойтесь, не у отца украл, а у ней. Дайте рассказать и не перебивайте. Это ведь тяжело. Видите: месяц назад призывает меня Катерина Ивановна Верховцева, бывшая
невеста моя… Знаете вы ее?
Я имею к вам поручение: этот самый
мой брат, этот Дмитрий, оскорбил и свою
невесту, благороднейшую девушку, и о которой вы, верно, слышали.
— Я думал… я думал, — как-то тихо и сдержанно проговорил он, — что приеду на родину с ангелом души
моей,
невестою моей, чтобы лелеять его старость, а вижу лишь развратного сладострастника и полнейшего комедианта!
Потом уж я твердо узнал, что принял он вызов
мой как бы тоже из ревнивого ко мне чувства: ревновал он меня и прежде, немножко, к жене своей, еще тогда
невесте; теперь же подумал, что если та узнает, что он оскорбление от меня перенес, а вызвать на поединок не решился, то чтобы не стала она невольно презирать его и не поколебалась любовь ее.
«Не бойся, говорит,
невеста моя разубранная, ступай за мною; ты у меня в царстве небесном хороводы водить будешь и песни играть райские».
А послушай, что мне показалось,
мой миленький; как будто мы с тобою не жених с
невестой?
Мое намерение выставлять дело, как оно было, а не так, как мне удобнее было бы рассказывать его, делает мне и другую неприятность: я очень недоволен тем, что Марья Алексевна представляется в смешном виде с размышлениями своими о
невесте, которую сочинила Лопухову, с такими же фантастическими отгадываниями содержания книг, которые давал Лопухов Верочке, с рассуждениями о том, не обращал ли людей в папскую веру Филипп Эгалите и какие сочинения писал Людовик XIV.
Хорошо,
мой милый: вот я твоя
невеста, буду твоя жена, а ты все-таки обращайся со мною, как велят обращаться с посторонней: это,
мой друг, мне кажется, лучше для того, чтобы было прочное согласие, чтобы поддерживалась любовь.
— Помнишь,
мой друг, что ты мне сказала, когда мы стали жених и
невеста?
— Федя не совсем верно понял
мою тайну: я не пренебрегаю женщинами, но я избегаю их, — и знаете, почему? у меня есть
невеста, очень ревнивая, которая, чтоб заставить меня избегать их, рассказала мне их тайну.
— Все равно, как не осталось бы на свете ни одного бедного, если б исполнилось задушевное желание каждого бедного. Видите, как же не жалки женщины! Столько же жалки, как и бедные. Кому приятно видеть бедных? Вот точно так же неприятно мне видеть женщин с той поры, как я узнал их тайну. А она была мне открыта
моею ревнивою
невестою в самый день обручения. До той поры я очень любил бывать в обществе женщин; после того, — как рукою сняло.
Невеста вылечила.
Велим собрать, что есть в
моем народе,
Девиц-невест и парней-женихов
И всех зараз союзом неразрывным
Соединим, лишь только Солнце брызнет
Румяными лучами по зеленым
Верхам дерев.
— Постойте-ка, постойте-ка, — сказала мне Ольга Александровна еще более дружеским тоном, — я не кончила
мою исповедь; а как это вы увезли свою
невесту?
— Пришла прощенья у тебя выпросить. Хоть и не своей волей я за тебя замуж иду, а все-таки кабы не грех
мой, ты бы по своей воле
невесту за себя взял, на людей смотреть не стыдился бы.
— Ничего, все обойдется благополучно, — утешала ее Марья Маревна. — Никакой болезни у Клавденьки нет — что пустяки говорить! Вот через год
мой Мишанка из-за границы воротится, в побывку к матери приедет. Увидит Клавденьку, понравятся друг дружке — вот и жених с
невестой готовы!
Формальные препятствия, вытекающие из несовершеннолетия
невесты, были устранены свидетельством «пятнадцати обывателей»; из комнаты
моей будущей матери вынесли игрушки, короткие платьица сменили подвенечным, и брак состоялся.
— Слух носится, душа
моя, — говорит она поседелой
невесте, — что ты собралась замуж.
— Я страстно влюблен был в вашу родительницу, еще когда она в
невестах была, —
невестой друга
моего.
— Да я ж тоби говорю…
Моя Ганна на стену лезе, як коза, що белены поела. Так и другие бабы… Э, плевать! А то я мовчу, сват, как мы с тобой будем: посватались, а може жених с
невестой и разъедутся. Так-то…
Стало быть, — думаю я вот теперь, — стало быть, то, что я задумала —
моя мечта заразить их всех, заразить их отцов, матерей, сестер
невест, — хоть весь мир, — стало быть, это все было глупостью, пустой фантазией, раз я остановилась?..
Палагея Ардалионовна хотела женить своего сына, и они приезжали смотреть
невесту, то есть тетушку
мою Татьяну Степановну.
Он очень обласкал
мою сестрицу, которая была удивительно как смела и мила, называл ее красавицей и своей
невестой…
Это напомнило мне давнопрошедшие истории с Волковым; и хотя я с некоторой гордостью думал, что был тогда глупеньким дитятей, и теперь понимал, что семилетняя девочка не может быть
невестой сорокалетнего мужчины, но слово «
невеста» все-таки неприятно щекотало
мое ухо.
В письме он прямо и просто — и заметьте себе, таким серьезным тоном, что я даже испугался, — объявлял мне, что дело о
моем сватовстве уже кончилось, что
невеста моя совершенство; что я, разумеется, ее не стою, но что все-таки непременно должен на ней жениться.
— Ведь не графского же рода и она, твоя очаровательная-то! — продолжала Анна Андреевна, крайне раздраженная
моей похвалой будущей
невесте молодого князя.
— О боже
мой! — вскрикнул он в восторге, — если б только был виноват, я бы не смел, кажется, и взглянуть на нее после этого! Посмотрите, посмотрите! — кричал он, обращаясь ко мне, — вот: она считает меня виноватым; все против меня, все видимости против меня! Я пять дней не езжу! Есть слухи, что я у
невесты, — и что ж? Она уж прощает меня! Она уж говорит: «Дай руку, и кончено!» Наташа, голубчик
мой, ангел
мой, ангел
мой! Я не виноват, и ты знай это! Я не виноват ни настолечко! Напротив! Напротив!